Видоизмененный углерод - Страница 81

— Справедливо. — Некоторое время я не отрывал взгляда от туч, мечущихся по небу за силовым экраном, стараясь не смотреть на море под нами. — И всё же, кажется, что ты хочешь поговорить о нем.

— Как это по-мужски.

Подали заказ, и мы молча принялись за еду. Несмотря на прекрасно сбалансированное питание, предлагаемое автокухней «Хендрикса», я обнаружил, что проголодался как волк. Еда пробудила чувство голода, превышающее потребности желудка. Я выскреб содержимое тарелки до дна, когда Ортега не успела расправиться и с половиной.

— Еда ничего? — насмешливо спросила она после того, как я откинулся на спинку стула.

Я кивнул, стараясь прогнать воспоминания, связанные с блюдами из морепродуктов, но не желая пробуждать подготовку посланников — дабы не испортить ощущение сытости. Сидя здесь, глядя на чистые металлические поверхности бывшего тральщика и небо над головой, я ощущал нечто близкое к полному удовлетворению. Похожее чувство я испытал, когда Мириам Банкрофт оставила меня в полном истощении в номере «Хендрикса».

Пронзительно зазвонил телефон Ортеги. Достав аппарат из кармана, она ответила, поспешно дожевывая.

— Да? Угу. Угу, хорошо. Нет, мы пойдем. Вот как? Нет, оставь и его тоже. Так будет лучше. Да, спасибо, Зак. Я перед тобой в долгу.

Убрав телефон, Ортега вернулась к еде.

— Хорошие известия?

— Это зависит от того, с какой стороны смотреть. Наши ребята проследили два местных звонка. Один из них был сделан на ринг здесь, в Ричмонде. Я знаю это место. Сейчас мы туда съездим.

— А другой?

Оторвав взгляд от тарелки, Ортега тщательно прожевала то, что было у неё во рту, и проглотила, запив соком.

— Второй звонок сделан домой Банкрофту. На виллу «Закат». Что скажешь по этому поводу?

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Ринг, про который говорила Ортега, находился на старом контейнеровозе, поставленном на прикол в северной части залива, напротив бесконечных рядов заброшенных пакгаузов. Судно имело не менее полукилометра в длину и было разделено на шесть хорошо различимых грузовых отсеков. Тот, что ближе к корме, похоже, был открыт. С воздуха корпус казался однотонно оранжевым, и я решил, что это ржавчина.

— Не верь глазам своим, — проворчала Ортега, когда мы делали круг, заходя на посадку. — Корпус покрыт слоем полимеров толщиной четверть метра. Теперь, чтобы утопить эту посудину, потребуется направленный взрыв.

— Каких же денег это стоило?!

Она пожала плечами.

— Нашлось кому помочь.

Мы приземлились на причал. Заглушив двигатели, Ортега навалилась на меня, осматривая палубу контейнеровоза, казавшуюся на первый взгляд пустынной. Я как мог подался назад, чувствуя себя неуютно и от прикосновения гибкого женского тела, и от переполненного желудка. Почувствовав моё движение, Ортега вдруг осознала, что сделала, и резко выпрямилась.

— Никого нет дома, — смущенно сказала она.

— Похоже на то. Быть может, все же стоит зайти и взглянуть?

Мы вышли из машины, и на нас набросился ветер с залива, визитная карточка Бей-Сити. Мы поспешили к крытому алюминиевому трапу, ведущему на нос судна. Место было неуютно открытым, и я шёл, беспокойно оглядывая палубу и мостик корабля. Никакого движения. Я легко прижал левую руку к бедру, удостоверившись, что фибергриповая кобура не соскользнула вниз, как это нередко происходит с дешевыми моделями после двух дней носки. Нащупав «немекс», я немного успокоился. Есть надежда, что, если в нас начнут стрелять, я смогу ответить.

К счастью, в данном случае этого не потребовалось. Мы беспрепятственно подошли к трапу. Вход перегораживала тонкая цепочка с прикрепленным к ней объявлением, написанным от руки:

«РОЗА ПАНАМЫ»

БОЙ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ — 22.00

ПЛАТА ЗА ВХОД ДВОЙНАЯ

Подняв прямоугольник тонкого металла, я с сомнением посмотрел на грубо выведенные буквы.

— Ты уверена, что Резерфорд звонил именно сюда?

— Как я уже говорила, не верь глазам своим, — сказала Ортега, снимая цепочку. — В настоящее время это особый шик. Чем проще, тем лучше. В прошлом сезоне здесь была неоновая вывеска, но сейчас и этого недостаточно. Таких крутых заведений всего три или четыре на планете. На ринге запрещено снимать — ни голосъемок, ни даже телевидения. Ну как, ты идешь?

— Странно.

Я последовал за Ортегой по трапу, вспоминая схватки, на которые ходил в молодости. На Харлане бои обязательно транслировались. Из всех развлекательных программ у них была самая большая аудитория.

— А разве у вас бои непопулярны? — спросил я.

— Конечно, популярны. — Даже несмотря на искажающее гулкое эхо, я расслышал прозвучавшее в голосе Ортеги презрение. — Наоборот, такого рода зрелищ всегда недостаточно. Вот на этом и играют подобные забегаловки. Понимаешь, первым делом эти ребята создали «Кредо»…

— Какое «Кредо»?

— «Кредо чистоты» или что-то в таком духе. Кстати, тебе никогда не говорили, что перебивать других невежливо? Так вот, согласно этому «Кредо», если хочешь смотреть бой, его надо смотреть вживую. Никаких трансляций по сети. Это показатель класса. И, поскольку количество мест в зале ограничено, спрос взлетает до небес. Билеты становятся очень соблазнительными, что делает их очень дорогими, что, в свою очередь, делает их ещё более соблазнительными. А тому, кто все это устроил, остается только считать барыши.

— Ловко придумано.

— Да, очень ловко.

Дойдя до конца трапа, мы шагнули на открытую палубу, снова подставляя себя холодному пронизывающему ветру. С обеих сторон от нас возвышались крыши двух грузовых отсеков, похожие на гигантские стальные волдыри высотой по пояс, вскочившие на коже корабля. За дальней опухолью в небо вздымался мостик, казалось, не имеющий никакого отношения к палубе, на которой мы стояли. Единственным движущимся предметом были тали крана, слегка покачивающиеся на ветру.