Видоизмененный углерод - Страница 37

— Ты хочешь прикоснуться ко мне, прикоснуться ко мне, прикоснуться ко мне…

Не знаю, использовался ли в кабинке инфразвук, но моё тело определенно откликнулось на всё это. Член налился и начал шевелиться. Усилием воли я унял пульсацию и заставил кровь отхлынуть назад, приливая к мышцам, как это делается перед боем. Для предстоящей сцены мне требовалось быть невозбужденным. Я ещё раз нажал клавишу. Стеклянная перегородка скользнула в сторону, и женщина шагнула вперед, словно выходя из душа. Она направилась ко мне, призывно протягивая руку.

— Скажи мне, что ты хочешь, милок, — произнесла она где-то в глубине гортани.

Её голос, избавившись от эффекта вокодера, прозвучал неожиданно резко. Я кашлянул.

— Как тебя зовут?

— Анемона. Хочешь узнать, почему меня так зовут?

Её рука, проникнув за мой пояс, начала работать. За спиной тихо щёлкал счётчик.

— Ты помнишь одну девушку, работавшую здесь? — спросил я.

Она уже возилась с ремнём.

— Милок, ни одна девушка, работавшая здесь, не сделает для тебя то, что сделаю я. Итак, что ты хочешь…

— Её звали Элизабет. Это её настоящее имя. Элизабет Элиотт.

Женщина резко отдернула руки, и маска вожделения соскользнула с лица, словно смытая изнутри.

— Какого черта тебе нужно, твою мать? Ты фараон?

— Кто?

— Фараон. Легавый. — Перейдя на крик, она отпрянула от меня. — У нас есть всё что нужно…

— Нет.

Я шагнул к ней, и женщина приняла умелую боевую стойку. Отступив назад, я тихо произнес:

— Нет, я её мать.

Напряженная тишина. Женщина злобно смотрела.

— Чушь собачья. Мамаша Лиззи до сих пор на хранении.

— Нет. — Схватив её за руку, я заставил пощупать мою промежность. — Чувствуешь? Там ничего нет. Меня загрузили в эту оболочку, но я женщина. Я не могу, не хочу…

Девушка распрямилась, неохотно засовывая руку мне в штаны.

— Что-то у вас оболочка чересчур хороша, — недоверчиво спросила она. — Вы ведь только что с хранения. Условно-досрочно освобождённых обычно загружают в высохшее тело какого-нибудь наркомана.

— Я освободилась не досрочно.

Всё, что в нас вдолбили в Корпусе чрезвычайных посланников, пронеслось у меня в голове эскадрильей ударных штурмовиков, оставляя инверсионные следы правдоподобной лжи на известных подробностях.

— Ты ведь знаешь, за что я отправилась на хранение?

— Лиззи говорила про воровство «крошек мозга»…

— Да. Погружение. А ты знаешь, в чьё сознание я погрузилась?

— Нет. Лиззи никогда об этом не распространялась…

— Элизабет не знала. И в прессе об этом не упоминалось.

Грудастая девица подбоченилась.

— Так в чьё же?..

Я одарил её снисходительной усмешкой.

— Тебе лучше не знать. Это очень влиятельный человек. Достаточно влиятельный, чтобы вытащить меня и дать вот это.

— Недостаточно влиятельный, чтобы вернуть тебя в оболочку без краника.

В голосе Анемоны все ещё чувствовалось сомнение, но доверие к моему рассказу поднималось стремительно, словно коралловый риф во время отлива. Она хотели поверить в маму из сказки, ищущую заблудшую дочь.

— Как получилось, что вам при загрузке сменили пол? — спросила она.

— Мы заключили договор, — сказал я, скользя по грани правды. — Этот… человек… он вытаскивает меня из хранения, а я выполняю для него кое-какую работу. Такую, для которой требуется мужское тело. Если все пройдет успешно, я получу новые оболочки для себя и для Элизабет.

— Вот как? Поэтому вы и пришли сюда?

В голосе Анемоны появилась горечь, говорящая о том, что её собственные родители ни за что не станут её искать. А также о том, что она мне поверила. Я выложил последнюю ложь.

— С новой оболочкой для Элизабет возникли кое-какие проблемы. Кто-то ставит палки в колеса. И я хочу узнать, кто и почему. Ты знаешь, кто её зарезал?

Опустив лицо, Анемона покачала головой.

— У нас с девушками частенько происходят разные неприятности, — тихо произнесла она. — Но Джерри всем выплачивает страховку. Он очень заботится о нас. Даже помещает на хранение, если лечение занимает много времени. Только тот, кто расправился с Лиззи, не был постоянным клиентом.

— А у Элизабет были постоянные клиенты? Люди влиятельные? Кто-нибудь, со странностями?

Анемона посмотрела на меня, и в уголках её глаз появилось сожаление. Я понял, что сыграл роль Ирены Элиотт безукоризненно.

— Миссис Элиотт, все, кто приходит в наше заведение, со странностями. В противном случае они бы сюда не приходили.

Я заставил себя поморщиться.

— Ну а насчет важных шишек?

— Не знаю. Послушайте, миссис Элиотт, Лиззи мне очень нравилась. Пару раз, когда мне было плохо, она помогала, но близки мы не были. Лиззи дружила с Хлоей и… — Осекшись, она поспешно добавила: — Ничего такого вы не подумайте. Просто они с Хлоей, и ещё Мак, они одалживали друг другу вещи, делились тайнами, понимаете?

— Я могу с ними поговорить?

Анемона испуганно метнула взгляд в угол кабинки, словно услышала какой-то необъяснимый звук. У неё на лице появилось затравленное выражение.

— Знаете, лучше этого не делать. Джерри… Понимаете, он не любит, когда мы разговариваем с клиентами. Если он застанет нас…

Я вложил в позу и голос всю силу убеждения, которую приобрел в Корпусе.

— Ну, может быть, ты их попросишь…

Анемона в страхе огляделась по сторонам, но голос её окреп.

— Конечно. Я поговорю с ними. Но только… только не сейчас. А вам лучше уйти. Приходите завтра в то же время. В эту же кабинку. Я буду свободна. Скажите, что у вас договоренность.

Я схватил её руку и пожал.