Видоизмененный углерод - Страница 142

142

Хорошо хоть действие бетатанатина начинало проходить. Я чувствовал, как температура тела медленно ползет к нормальному значению. Окружающий воздух уже не казался обжигающим супом, и процесс дыхания больше не отнимал всех сил, как это было, когда частота сокращений сердца уменьшилась до одного-двух ударов в минуту.

Самонаводящаяся бомба взорвалась где-то совсем рядом, и ноги танка с грохотом ударились о корпус. Мы оба непроизвольно сверились с показаниями датчиков, регистрирующих значения демаскирующих сигнатур, выделяемых нашими телами.

— Чушь собачья, говоришь? — Джимми осторожно выглянул из дыры с зазубренными краями, которую мы проделали направленным взрывом в башне танка. — Слушай, ты ведь не оттуда. А я с Земли, и я заявляю тебе, что если бы меня поставили перед выбором — жизнь на Земле или хранение, я бы ещё хорошенько подумал. Если тебе предоставится возможность посетить старушку, откажись.

Я заморгал, прогоняя непрошеные картины. Высоко надо мной кинжал-мизерикордия сверкал, словно пробивающийся через листву солнечный свет. Образ Джимми померк, взлетая мимо ножа к потолку.

— Говорил я тебе, приятель, не суйся туда, разве не так? А теперь ты только посмотри на себя. Земля! — Презрительно сплюнув, Джимми исчез, оставив только отголоски своих слов. — Это настоящая задница. Пора переходить к следующему кадру.

Гул толпы, несколько поумерившись, превратился в дружное скандирование. Ярость раскаленной проволокой рассекла туман в голове. Приподнявшись на локте, я сфокусировал взгляд на Кадмине, дожидавшемся меня на противоположной стороне ринга. Увидев, что я очнулся, тот помахал обеими руками, пародируя жест, которым до этого воспользовался я сам. Толпа взревела от восторга.

Переходим к следующему кадру.

Шатаясь, я поднялся на ноги.

Если будешь плохо себя вести, однажды ночью за тобой придет Лоскутный человек.

Этот голос неожиданно прозвучал у меня в сознании. Голос, который я не слышал почти полтора столетия объективного времени. Голос человека, не пачкавшего мои воспоминания с тех пор, как я вышел из отрочества. Голос моего отца, рассказывающий очаровательные сказки на ночь. Подумать только, отец вернулся именно сейчас, когда мне его так не хватает.

— Лоскутный человек придет за тобой.

— Что ж, папа, тут ты ошибся. Лоскутный человек стоит прямо передо мной и ждет. Он не придет за мной. Придется встать и самому пойти за ним. Но все равно, спасибо, папа. Спасибо за все.

Собрав все, что оставалось в теле Райкера на клеточном уровне, я двинулся вперед.

Где-то высоко вверху разлетелось вдребезги стекло. Осколки дождем пролились между мной и Кадминым.

— Кадмин!

Я успел увидеть, как он поднял взгляд, и тут же его тело будто взорвалось изнутри. Голова и руки Кадмина резко дернулись назад, как если бы он наткнулся на стену, теряя равновесие. По всему залу разнеслись отголоски оглушительного выстрела. Передняя часть кимоно Кадмина разлетелась в клочья, и словно по волшебству от горла до талии в его груди раскрылась зияющая дыра. Брызнувшая в стороны кровь повисла алыми каплями на канатах.

Стремительно обернувшись, я посмотрел вверх и увидел Трепп в обрамлении только что уничтоженного окна, не отрывающую глаз от прицела осколочной винтовки, зажатой в руке. Трепп ни на мгновение не прекращала огонь, и из дула винтовки вырывались сливающиеся вспышки выстрелов. Сбитый с толку, я огляделся по сторонам, ища цели, но на ринге не было ничего, кроме изуродованных останков Кадмина. Карнажа нигде не было видно, и в промежутках между выстрелами я услышал, как торжествующий рев толпы сменился завываниями, проникнутыми ужасом. Зрители повскакивали с мест и бросились к выходу. Наконец до меня дошло: Трепп вела огонь по публике.

Внизу, на уровне пола, заработало энергетическое оружие, и послышался чей-то крик. Внезапно став медлительным и неуклюжим, я обернулся на звук и увидел горящего Карнажа.

В дверях застыл Родриго Баутиста, поливающий синтетика широким лучом из длинноствольного бластера. Тело Карнажа выше талии было охвачено пламенем. Он пытался сбить его, но у синтетика на руках словно выросли огненные крылья. В пронзительных криках Карнажа звучала скорее ярость, чем боль. У его ног лежала мертвая Пернилла Грип с прожженной насквозь грудью. У меня на глазах Карнаж повалился на неё словно растопленная фигурка из воска, и его крики, перейдя в странное электронное бульканье, быстро затихли.

— Ковач?

Осколочная винтовка Трепп умолкла, и в наступившей тишине, нарушаемой лишь слабым фоном стонов и криков раненых, голос Баутисты прозвучал неестественно громко. Обойдя догорающего синтетика, полицейский взобрался на ринг. Его лицо было перепачкано кровью.

— Ковач, ты как?

Слабо усмехнувшись, я тотчас же схватился рукой за грудь, прошитую обжигающей острой болью.

— Замечательно, просто замечательно. Где Ортега?

— С ней все в порядке. Ей ввели дозу летинола, чтобы справиться с последствиями шока, и теперь она спит. Извини, что мыдобрались сюда так поздно. — Баутиста махнул в сторону Трепп. — Твоей подружке удалось отыскать меня на Фелл-стрит не сразу. Воспользоваться официальными каналами она отказалась наотрез. Сказала, могут возникнуть кое-какие осложнения. Глядя на то, какую бойню мы здесь устроили, я прихожу к выводу, что она не так уж и ошибалась.

Я обвел взглядом очевидные свидетельства нанесения органических повреждений.

— Точно. У тебя будут проблемы?

Баутиста пролаял смешок.

142