Видоизмененный углерод - Страница 74

Я посмотрел на геометрически правильные узоры на небе.

— Это стандартная процедура?

— Более или менее. — Прищурившись, Ортега устремила взор вдаль. — Правда, разрешение чуть выше обычного. Кажется, Мики решил повыпендриваться.

За столом напротив появился Кадмин. Он узнал о нашем присутствии ещё до того, как виртуальная программа успела полностью раскрасить его. Кадмин вызывающе скрестил руки на груди. Если моё присутствие в комнате допросов и вывело его из равновесия, как мы рассчитывали, внешне это никак не проявилось.

— Лейтенант, это опять вы? — недовольно пробурчал Кадмин, когда программа создала его образ целиком. — Вам ведь известно, что резолюция ООН ограничивает максимальное время виртуальных допросов на одно задержание.

— Известно, но до разрешенного предела нам ещё очень далеко, — заверила его Ортега. — Кадмин, ты не хочешь присесть?

— Нет, благодарю вас.

— Я сказала — садись, мать твою!

В голосе лейтенанта прозвучали стальные нотки, и образ Кадмина, словно по волшебству, заморгав, исчез и появился уже сидящим за столом. У него на лице мелькнула мимолетная ярость, вызванная столь бесцеремонным перемещением, но тотчас же исчезла. Кадмин снова насмешливо скрестил руки на груди.

— Вы правы, так гораздо удобнее. Не желаете присоединиться?

Мы заняли места более традиционным способом. Я не отрывал взгляда от Кадмина. Мне впервые приходилось видеть нечто подобное.

Это был настоящий Лоскутный человек.

Большинство виртуальных систем создает образ человека по тем представлениям, которые хранятся у него в памяти. Затем запускается подпрограмма проверки подсознания, не позволяющая заблуждениям вылиться во что-то существенное. Так, например, я выхожу чуть более высоким и худощавым, чем на самом деле. Но в данном случае система, похоже, перерыла мириады различных представлений о себе, сложившихся у Кадмина за время общения с бесчисленными оболочками. Мне доводилось видеть что-то похожее, но только как демонстрацию возможностей программы создания виртуальных образов. Как правило, человек быстро привыкает к оболочке, в которой живёт в настоящий момент, и это стирает воспоминания о предыдущих воплощениях. В конце концов гомо сапиенс сформировался в процессе общения с окружающим миром.

Однако человек, находившийся передо мной, выглядел по-другому. У него было тело европейца-северянина, выше моей нынешней оболочки сантиметров на тридцать, но лицо составили из выбранных в случайном порядке разрозненных чёрт. Основа была негроидной — широкие скулы цвета чёрного дерева, но под глазами окраска кожи заметно светлела, образуя подобие маски, разделенной линией носа: бледно-медная — слева, безжизненно белая — справа. Нос, одновременно мясистый и орлиный, устроился точно посредине, между верхней и нижней половинами лица. Правая и левая стороны губ разительно отличались друг от друга, отчего рот в целом казался каким-то перекошенным. Длинные прямые черные волосы, зачесанные назад, на одном виске белели абсолютно бесцветной прядью. Руки, неподвижно лежащие на металлическом столе, оканчивались когтями, похожими на те, что я видел у драчуна-верзилы в «Городе утех», но пальцы были длинными и изящными. У Кадмина был пышный женский бюст, никак не вязавшийся с мускулистым мужским торсом. Поразительно зелёные глаза смотрели из глубоких глазниц. Кадмин освободился от обыденных представлений о физической плоти. В прежние времена он был бы шаманом; сейчас, в век новых технологий, он стал чем-то более значительным. Электронным демоном, злым духом, поселившимся в видоизмененном углероде и появляющимся для того, чтобы овладевать плотью и сеять хаос.

Из Кадмина получился бы отличный посланник.

— Надеюсь, мне не нужно представляться, — тихо произнес я.

Кадмин ухмыльнулся, обнажая маленькие зубки и аккуратный тонкий язычок.

— Если вы приятель лейтенанта, здесь предстоит заниматься только тем, что вам нравится. Виртуальность редактируется только у недотеп.

— Кадмии, тебе знаком этот человек? — спросила Ортега.

— Надеетесь вытянуть из меня признание, лейтенант? — откинув голову, Кадмин мелодично рассмеялся. — О, какая грубость! Это мужчина? А может быть, это женщина? Даже собаку можно научить говорить такие слова, если, конечно, использовать нужные транквилизаторы. К сожалению, в том случае, когда собака не оправдывает возложенных надежд и от неё избавляются, она, как правило, сходит с ума. Да, это может быть и собака. Вот мы, трое, сидим тут, три силуэта, высеченных из электронной измороси, и вы говорите словно персонаж дешёвой исторической драмы. У вас ограниченное представление об окружающем мире, лейтенант. Очень ограниченное. Где тот, кто сказал, что видоизмененный углерод освободит нас от клеток нашего тела? Где тот, кто сказал, что мы станем ангелами?

— Вот ты нам все и объяснишь, Кадмин. У тебя в таких вещах большой профессиональный опыт, — рассеянно произнесла Ортега.

Вызванная виртуальной системой, у неё в руках, словно по волшебству, появилась длинная скрученная распечатка. Ортега лениво пробежала её взглядом.

— Посредник, боевик на службе триад, специалист по виртуальным допросам в корпоративных войнах — высококачественная работа. А я просто тупая полицейская, неспособная отличить свет от тени.

— Тут я с вами спорить не буду, лейтенант.

— Здесь написано, что ты трудился на концерн, производивший археологические раскопки на Большом Сырте. В твои обязанности входило запугивание мелких старателей, чтобы те отказались от заявок на разработки участков. В качестве доводов ты вырезал их целыми семьями. Отличная работенка. — Ортега отшвырнула распечатку, и та исчезла, растворившись на периферии виртуального образа. — Но сейчас мы взяли тебя тепленьким, Кадмин. Цифровая информация системы внутреннего наблюдения отеля, документально подтвержденное одновременное ношение нескольких оболочек, обе памяти полушарий сейчас на хранении. Подобное наказывается стиранием. И даже если адвокатам удастся свести все к непредумышленному злоупотреблению сбоем компьютера, к тому времени, как тебя выпустят из холодильника, солнце превратится в красный карлик.