Видоизмененный углерод - Страница 66

— Добрый день, мистер Ковач. — Её глаза чуть приоткрылись. — Вы получили удовольствие от игры?

— Огромное, — честно признался я. — Вы были просто беспощадны.

Склонив голову набок, Мириам Банкрофт стала вытирать полотенцем мокрые от пота волосы.

— Только когда это необходимо, — сказала она. — Разумеется, вы не знакомы с Налан и Джозефом. Налан, Джозеф, представляю вам Такеси Ковача, чрезвычайного посланника, нанятого Лоренсом расследовать его убийство. Мистер Ковач прибыл к нам из другого мира. Мистер Ковач, познакомьтесь с Налан Эртекин, судьей Верховного суда ООН, и Джозефом Фири из Комиссии по правам человека.

— Очень рад. — Я быстро поклонился обоим. — Насколько могу предположить, вы здесь для того, чтобы обсудить резолюцию номер 653.

Чиновники переглянулись, и Фири кивнул.

— Вижу, вы прекрасно информированы, — мрачно заметил он. — Мне приходилось многое слышать о Корпусе чрезвычайных посланников, и все же я не могу скрыть восхищения. Сколько времени вы уже провели на Земле?

— Около недели.

Я умышленно назвал преувеличенную цифру, надеясь разыграть в свою пользу паранойю, охватывающую выборных чиновников в тех случаях, когда им приходится иметь дело с чрезвычайными посланниками.

— Хм-м, около недели. Не могу скрыть восхищения, точно.

Фири был коренастым чёрнокожим мужчиной лет пятидесяти, с седеющими волосами и осторожными карими глазами. Подобно Деннису Найману он носил наружные линзы корректировки зрения. Но если у Наймана стальная оправа была призвана придать выразительности его неказистому лицу, то Фири носил очки, чтобы не привлекать к себе внимания. Заключенные в массивную оправу, они придавали ему вид рассеянного священнослужителя. Однако от глаз, прячущихся за линзами, ничто не могло укрыться.

— И каковы успехи в расследовании?

Это уже спросила Эртекин, красивая арабка лет на двадцать моложе Фири, и следовательно, носящая как минимум вторую оболочку. Я улыбнулся.

— Определить понятие «успех» очень трудно, ваша честь. По выражению Куэлл: «Ко мне приходят с донесениями об успехах, но я вижу лишь перемены и обожженные трупы».

— А, значит, вы с планеты Харлан, — вежливо заметила Эртекин. — И вы считаете себя куэллистом, мистер Ковач?

Я позволил улыбке превратиться в усмешку.

— Изредка. На мой взгляд, в этом что-то есть.

— Надо признать, мистер Ковач взялся за дело очень рьяно, — поспешно вмешалась Мириам Банкрофт. — Полагаю, им с Лоренсом нужно многое обсудить. Наверное, нам лучше не мешать.

— Да, разумеется. — Эртекин склонила голову. — Надеюсь, у нас ещё будет возможность побеседовать друг с другом.

Троица отправилась утешать соперника Мириам, подавленно убиравшего в сумку ракетку и полотенца. Несмотря на дипломатические ухищрения миссис Банкрофт, Налан Эртекин, похоже, не торопилась спасаться бегством. Я проникся к ней восхищением. Признаться сотруднику ООН — больше того, высокопоставленному чиновнику Протектората в том, что ты куэллист, — это приблизительно то же самое, что сознаться в ритуальном убийстве на вегетарианском обеде. От того, кто тебя выслушал, требуется недюжинная выдержка.

Обернувшись, я увидел Оуму Прескотт.

— Не желаете пройти в дом? — мрачно сказала она, махнув рукой в сторону особняка.

Банкрофт уже был у дверей. Мы направились следом за ним. Как мне показалось — чересчур быстрым шагом.

— Один вопрос, — запыхавшись, произнес я. — Кто этот мальчишка? Тот, которого распяла миссис Банкрофт?

Прескотт молча взглянула на меня.

— Это что, большая тайна?

— Нет, это совсем не тайна, мистер Ковач. Ни большая, ни какая бы то ни было вообще. Просто, как мне кажется, вы могли бы найти себе более полезное занятие, чем изучение гостей мистера Банкрофта. Но раз уж вам так хочется знать, вторым игроком был Марко Кавахара.

— Вот как, точно. — Помимо воли я заговорил оборотами Фири. Этот человек умеет производить впечатление на окружающих. — Значит, вот почему мне знакомо его лицо. Он пошел в мать, да?

— Если честно, понятия не имею, — рассеянно ответила Прескотт. — Я никогда не встречалась с миссис Кавахарой.

— Вам повезло.

Банкрофт ждал нас в оранжерее с экзотическими растениями, прилепившейся к тому крылу особняка, что выходило на море. За стеклянными стенами было представлено царство непривычных цветов и форм, в котором я отыскал молодое зеркальное дерево и несколько побегов мученического сорняка. Банкрофт как раз стоял перед одним из побегов, тщательно посыпая его белым металлическим порошком. Про мученический сорняк мне известно только то, что он используется в охранных системах. Поэтому я не мог даже предположить, что это за порошок.

При нашем появлении Банкрофт повернулся к двери.

— Будьте добры, говорите тихо. — Его голос среди этой звукопоглощающей обстановки прозвучал неестественно безжизненно. — Во взрослом состоянии мученический сорняк очень чувствителен к любому раздражению. Насколько я понимаю, мистер Ковач, вам известно это растение.

— Да. — Я бросил взгляд на пучки листьев, отдаленно напоминающих человеческую ладонь с ярко-алыми прожилками, благодаря которым сорняк и получил название. — Вы уверены, что это взрослое растение?

— Абсолютно. На Адорасьоне можно встретить и более крупные экземпляры, но я попросил специалистов из «Накамуры», чтобы они вывели сорт для разведения в домашних условиях. Под защитой этого растения я чувствую себя так же спокойно, как за каменной стеной, — он указал на три стула с металлическими каркасами, стоящие рядом с мученическим сорняком, — но при этом гораздо более уютно.